Кенотаф Антония Тизенгауза в Фарном костёле.

Вскоре после смерти Тизенгауза умерла и Речь Посполитая Обоих Народов. Между Брестом и Гродно, некий высший архитектор как будто снова прочертил связующую линию, соединив первый литовский сейм Речи Посполитой, прошедший в Бресте, и последний сейм на территории ВКЛ, собранный в Гродно. Он, как известно, стал и последним сеймом всей польско-литовской шляхетской республики. Формальная столица ВКЛ — Вильня, так и не приняла ни одного сейма объединённой державы.

Фрагмент 16. Дятловские Радзивиллы: свой против своих и драка в монастыре

В рамках несвижский линии знаменитого магнатского рода Радзивиллов существовала когда-то своего рода дятловская ветвь. Основателем её был Николай Фаустин Радзивилл. Родился князь в конце XVII века, и был свидетелем возвышения магнатов Сапег, времено вытеснивших его род с позиции главной олигархической семьи ВКЛ. Впрочем, во времена максимального возвышения сапежинцев Николай Фаустин был ещё очень юн. Его связанная с армией карьера начала набирать обороты в начале XVIII века. Как и многие богатые шляхтичи тех времён Николай Фаустин активно участвовал в политической жизни страны, переходя из одного лагеря в другой. Нередко ему приходилось противостоять и собственным родственникам, что являлось самым обычным делом в борьбе за власть и ресурсы в уже ослабленной Речи Посполитой. Не получив в своё управление хоругву пятигорцев — бойцов лёгкой кавалерии, вооружённых копьями, Николай Фаустин ввязался в борьбу против великого гетмана ВКЛ Людвика Поцея, которого поддерживал и канцлер ВКЛ Кароль Станислав Радзивилл.

В 1717 году в Гродно проходил Скарбовый трибунал ВКЛ и Николай подал протест против действий гетмана и канцлера. Их борьба продолжилась и на гродненском сейме 1718 года. Однако вскоре Николай примирился с Михаилом Радзивиллом «Рыбонькой», который и числился руководителем такой желанной для Николая Фаустина хоругви пятигорцев.

В гродненском сейме 1726 года Николай Фаустин участвовал в качестве посла Новогрудского воеводства.

Вскоре князь сделал наконец решительный рывок в своей карьере и получил должность новогрудского воеводы, благодаря чему мог участвовать в гродненском сейме 1729 года уже в качестве сенатора, хотя тот сейм был сорван почти сразу же после открытия.

Николай Фаустин выступал против кандидатуры иноземного монарха во время периода бескоролевья, наступившего после смерти Августа Сильного в 1733 году, однако вместе с другими магнатами, в частности Павлом Сангушко и Михаилом Вишневецким, Николай Фаустин не собирался поддерживать кандидатуру Станислава Лещинского и даже обратился к России и Австрии с просьбой о военной поддержке против сторонников Лещинского.

В этот момент противостояние внутри клана Радзивиллов, а конкретнее между Михаилом Казимиром «Рыбонькой», ранее помирившимся с Николаем Фаустином, и собственно новогрудским воеводой было чрезвычайно сильным, поэтому мать «Рыбоньки», княгиня Анна, даже писала об оппонирующем родственнике, что он «тяжкий позор нашего дома» и называла его «безбожным князем новогрудским».

Николай Фаустин Радзивилл.

Вскоре Николай Фаустин получил предложение сотрудничества с российскими агентами, щедро оплачивающими продвижение выгодных России политических проектов. Российский сановник Юрий Ливен, из старинного лифляндского рода, доставил Николаю Фаустину письмо от российской императрицы Анны Иоанновны. Для новогрудского воеводы это был шанс значительно увеличить свои доходы и влияние. В отличие от Михаила Радзивилла «Рыбоньки» Николай Фаустин согласился на самое близкое сотрудничество с агентами царицы, став, таким образом, проводником российских интересов в Речи Посполитой.

На сеймике новогрудского воеводства, он противостоял партии Михаила Радзивилла «Рыбоньки». Сеймик закончился решениями выгодными именно пророссийской партии Николая Фаустина, а в результате обычного для подобных собраний конфликта Бенедикт Тизенгауз — отец будущего некоронованного правителя ВКЛ Антония Тизенгауза, который, к слову, родился как раз в год описываемого сеймика, а также другие шляхтичи из партии Николая Фаустина подрались с представителем известного в новогрудском повете рода Верещак, в будущем давшего возлюбленную и музу выдающегося поэта Адама Мицкевича, Марию Верещаку. Михаил «Рыбонька» и его люди при этом, как писал сам магнат: «унимали как могли» разгорячённых шляхтичей. Происходил конфликт в месте, казалось бы, настраивающем на спокойную коммуникацию, а именно рефектарии (трапезной) доминиканского монастыря.

Агрессия пьяных шляхтичей — защитников решений выгодных соседним странам и невыгодных для их родины, проявленная в драке, имевшей место в трапезной монастыря… Всё это являет потомкам одним из ярких примеров моральной деградации властьимущих, шляхетской анархии тех лет — главного фактора уничтожения I Речи Посполитой.

Позднее шляхтичи напали и на самого Михаила «Рыбоньку» устроив засаду на дороге и открыв стрельбу по каретам и свите «Рыбоньки» и его союзника, берестейского старосты Яна Фредерика Сапеги. На этот раз Николай Фаустин лично предоставил родственнику охрану, видимо посчитав, что открытое убийство влиятельного члена его дома является перебором.

Чрезмерный разгул страстей и конфликт в воеводстве не был выгоден Николаю Фаустину, поэтому он решил уладить конфликт с «Рыбонькой» и Сапегой и устроил с ними переговоры, в результате которых ему удалось достичь своих целей и добиться контроля над воеводской шляхтой, состоящей в партии Михаила Казимира и Яна Фредерика. Из письма Михаила Радзивилла становится ясно, что «Рыбонька» не на шутку опасался за свою жизнь, что и повлияло на его решение передать контроль над своими новогрудскими клиентами в руки Николая Фаустина.

Как пишут исследователи, в это время Николай Фаустин получил из царской казны 2 тысячи рублей, предназначенных для дальнейшего продвижения интересов России в Речи Посполитой.

Вскоре к новогрудской шляхте, управляемой Радзивилом, присоединились и шляхтичи из Волковысского повета.

Объединение новогрудской шляхты, как бы обросшее представителями других воеводств ВКЛ, образовало мощную оппозицию Станиславу Лещинскому, что и стало одним из важнейших факторов, приведших к избранию на престол Августа III, который, согласно характеристике немецкого путешественника Вильгельма Шлемюллера, был «несколько слабоватого умом».

Николай Фаустин, в результате подобной политической комбинации, разумеется, приобрёл немалое влияние в ВКЛ, и во главе шляхты, подержанной российскими солдатами, занял Брест с целью подчинения города новому королю.

Специалисты пишут, что, начиная с 1733 года, Николай Фаустин получал от российского двора 5 тысяч рублей в год на собственные нужды.

Новогрудский воевода оставался верным союзу с Россией, хотя в рамках подготовки к гродненскому сейму 1744 года он заигрывал с прусскими дипломатами, которые, впрочем, не видели в нём надёжного союзника. Скончался Николай Фаустин в 1746 году.

Главным имением и своеобразной столицей Николая стало Дятлово, где Радзивиллы возвели небольшой, но чрезвычайно пышно украшенный, дворец. Николай владел также участком в Гродно: с этим городом, как можно понять из вышеизложенного текста, его связывали многие примечательные моменты карьеры. Гродненский участок Николая Фаустина размещался на улице Замковой, где дятловские Радзивиллы владели небольшой, каменной резиденцией. Несмотря на рост влияния, Николай так и остался относительно бедным, по меркам своего великого рода, человеком, не удивительно поэтому, что гродненская резиденция дятловских Радзивиллов была намного скромнее огромного дворца Михаила Казимира «Рыбоньки». Эта резиденция размещялась неподалёку, как раз на центральной площади Гродно.

Впрочем, несмотря на прошлые противоречия, похоронены Михаил и Николай Радзивиллы были в фамильной усыпальнице в Несвиже. Однако сердце Николая Фаустина, как пишут историки, погребли в перестроенном им дятловском костёле Вознесения Девы Марии.

Старший сын Николая, эксцентричный Удальрик Радзивилл, не сделал большой политической карьеры, однако был продуктивным писателем. Второй сын Альбрехт Радзивилл в отличие от отца, в определённый период своей политической карьеры противился влиянию России в Речи Посполитой и стал заметным участником Барской конфедерации. Третий сын князя — Ежи, являлся преемником Николая на должности новогрудского воеводы. Известно, что ещё один сын Николая Фаустина Станислав Радзивилл владел тем самым дворцом на улице Замковой в Гродно, а также дятловским дворцом, кроме того, выступал против Барской конфедерации, которую поддерживал его родной брат Альбрехт. Дочка Станислава — Франциска Теофилия, вышла замуж за Станислава Солтана после чего дятловский дворец находился в собственности Солтанов. Так закончился